Мы будем бороться за мир так,
что в мире не останется камня на камне.
Из фольклора пропаганды
У значительной части человечества есть внутренняя проблема, касающаяся понимания гуманизма, и она постоянно проявляется тут и там в той или иной форме.
К счастью, уже появляются примеры сообществ, где гуманизм не только декларируется. Так, для взаимного проживания в отдельно взятом городе Лос Гатос в Калифорнии (подставьте название своего места обитания) жителям совершенно незачем носить с собой заряженный автомат Калашникова. Там люди переросли состояние, когда для жизненного процесса необходима жестокость. Им незачем убивать и воровать. И вовсе не потому, что это запрещают древние мифологии или небесные друзья. Просто они следуют своей интуиции и культуре, основанной не на страхе наказания, а на практической логике, которая, например, останавливает машины на перекрестке, когда горит красный свет. Люди в этих сообществах ценят ум и творчество более, чем физическую силу. Ценят жизнь других людей. Любую жизнь, даже зверюшек разнообразных.
Ясное дело, не везде есть такие люди. Большей частью существуют сообщества, где людей делят на своих (№1) и чужих (№2). Переход из второй категории в первую весьма непростой. А из первой во вторую вообще не предусмотрен. Люди-номер-два, конечно, тоже люди: они умеют ходить и говорить, у них два глаза, а в голове точно такие же нейроны, как и у людей-номер-один. Однако, чтобы попасть на территорию обитания людей-номер-один, которая по большому счету сложилась намного раньше гуманизма, люди-номер-два должны получать соизволение от ее правителей. Короче говоря, в таких сообществах некий гуманизм присутствует, но за отдельно построенной стеной.
Совершенно очевидно: чем дальше отодвигать людей из группы номер два, тем более болезненным и даже опасным будет их смешение с группой номер один. А оно неизбежно. И как ни называть его — вторжением, нашествием, завоеванием — глазами людей-номер-два оно не видится веселее.
Противоречие в том, что, декларируя светлые идеи, например гуманизм, практически одновременно, хотя и неявно, эти же сообщества декларируют их отрицание. Люди, по сути, сами отказываются им следовать. А следовать идее наполовину нельзя. Обмануть себя, конечно, можно и даже поверить в свой обман. Для этого достаточно окружить свою собственность стеной и придумать правила ее защиты для оправдания привилегированного положения в мире, заслуженного трудами предков, живших в гео-координатах неподалеку.
Замечу, что даже внутри самой стены совершенно не обязательно люди следуют своим идеалам. Частенько дело не идет дальше их декларации в политических целях в течение следующих четырех лет на собственной территории (подобно “демократии” с непрямым голосованием из двух вариантов) или в национальных (!) интересах за тридевять земель.
Государственный аппарат и военно-промышленный комплекс многих так называемых развитых стран постоянно хотят кого-то “освободить”, установив свою правду, которую часто называют демократией, правилами закона и другими красивыми словами. Обычно это сопровождается очередной войной с бомбами и солдатами. Иногда не обходится и без достаточно прямых ссылок на иудо-христианскую доктрину, хотя в последнее время это не модно делать открыто. Безусловно, не все люди, верящие в христианство, демократию и абсолютный закон собственного государства, именно такие.
С другой стороны, братья-мусульмане постоянно хотят кого-то взорвать или разбомбить, чтобы таким образом установить в мире свою правду, соответствующую их трактовке исламского учения. Их сообщество — далеко не однородная масса, внутри которой идет очень сильное брожение. По своим критериям они тоже разделились на некие группы “свои” и “чужие”. Им трудно даже друг друга понять и, может быть, до конца не удастся это сделать. Однако часть этого сообщества, прикрываясь верой в Аллаха и действуя взрывами и бомбами, стремится противостоять так называемым развитым странам. Безусловно, не все люди, верящие в Аллаха, действуют именно такими методами.
Итак очевидно, что разделение на “своих” и “чужих” происходит как внутри самих сообществ, так и между разными сообществами мира. Часто говорят, что именно такое противостояние, военные конфликты, привели к глубокому расколу между Востоком и Западом. Но мне думается, что война — не первопричина, а некое следствие. Настаивать на том, что биологически люди на Востоке и Западе настолько разные, что война сидит в их генах, бессмысленно. Ну или придется отменять биологию в том виде, как мы ее знаем сегодня.
В истории известны попытки, и даже успешные, отменить какие-либо науки. В изгои попадали геология, физика вращения Земли вокруг Солнца и собственной оси, логика времени, генетика и многие другие, принятые человечеством как объективная реальность.
Не уходя в философские дебри, замечу лишь, что объективность эта — не более, чем наше общечеловеческое взаимное согласие. Мы согласились, например, с тем, что брошенный камень летит в сторону Земли, что вода — жидкая при определенных температурах, что жить — лучше, чем не жить.
Есть, правда, и много разногласий. Так, мы можем спорить, как “правильно” соблюдать традиции предыдущих поколений, на каких принципах строить общество, какие книги читать или не читать, как измерять линейкой длину (в дюймах или сантиметрах), как воспитывать детей и вообще надо ли это делать, сжечь всё топливо сейчас или поберечь для пары-тройки будущих поколений… Пить или не пить, вот в чем вопрос, в конце концов!
И всё же, несмотря на разногласия, в чем-то мы можем сходиться. И то, и другое нисколько не противоречит нашей общей биологической природе. А что мешает расширить эти понятия до осознания “мы” за пределами собственной социальной группы?
Пирамида подчинения. Большие социальные группы, которые исторически сложились в так называемые страны, некогда были гораздо меньше по численности и занимали меньшие территории. Их существование и эволюция были обусловлены одной целью — выжить. Для того необходимо было поддерживать цикл регенерации поколения до времени, когда новое поколение могло само регенерировать, и так далее.
И получилось так, что одни люди благодаря своей силе выбились из общей массы и стали управлять действиями других. Образовалась пирамида подчинения, обусловившая расслоение людей. Представители верхней части биологически не отличались от других, находившихся в пирамиде ниже. Не всегда отличались они и интеллектуально. Но соблюдалось главное: для функционирования пирамиды воля людей наверху должна была перекрывать волю, стоявших ниже. Ф.Ницше называл это “волей к власти”.
Пирамида росла. К тому же, тут и там появлялись другие подобные пирамиды, претендовавшие на ресурсы хоть и большой, но всё же ограниченной территории. Для поддержания внутренней целостности пирамид дубины уже не хватало. Требовался контроль сознания подчиненных, как им говорилось, в целях выживания и продолжения регенерации поколений. Им внушалось, что это необходимо для их же блага, чтобы “правильно” питаться, плодиться и защищаться от конкурентов.
Религия. Однако верхушка пирамиды на определенном этапе поняла, что контроль сознания необходим ей и для удобства управления подчиненными. Для того ими же была придумана некая третья сила, абстракция — духи, боги, наделенные вселенскими полномочиями, которые якобы и делегировали часть таковых верхушке.
Я рассматриваю религию в самом общем смысле как некий механизм контроля сознания. В дополнение к традиционным монотеизмам, таким как иудаизм, христианство и ислам, в моем понимании коммунизм и потребительство (религия денег) — тоже формы религии, обладающие почти всеми атрибутами традиционных институтов. Главное, выполняющие точно такие же функции контроля. Все они наполняют “смыслом” простую и банальную суть цикла регенерации: родиться — развиться — расплодиться — помочь новому поколению сделать то же самое — уйти в небытие с чувством выполненного долга (и даже иногда с ожиданиями лучшей жизни где-то в других краях).
Демонизация — прямой результат религиозного помутнения “противоположной стороны”. Гораздо проще представлять пирамиду подчинения “противника” как изначально дьявольскую, неподдающуюся пониманию. Гораздо проще даже не пытаться понять мотивы и причины другой стороны, смотреть на мир и каждую его отдельную ситуацию ее глазами. Гораздо проще декларировать свое мнение (точнее, доминирующее мнение в своей пирамиде) как абсолютное, вселенское и применимое ко всем и вся. Демоны, ясное дело, должны быть стерты с лица земли силой, даже если при этом пострадают массы людей, проживающих по соседству. Наверное, проще их демонизировать только потому, что “там все такие”. Да и вообще — ничего не поделаешь: “лес рубят — щепки летят”.
Однако праведники выглядят в глазах демонов нисколько не лучше. У демонов есть своя пирамида, свои правила и свои методы борьбы. Для них демоны — мы. Они нас не собираются понимать, как видится. Аллах Акбар — да и всё тут. Их пирамиды тесно связаны с их религией, для них все мы — Западный Мир, изначально враждебный. Но чем принципиально наша “правильная” позиция отличается от их, кроме перемены сторон, названий идеалов и методов? Я не нахожу удовлетворительного ответа ни в речах политиков западных страны, ни в высказываниях деятелей мусульманского мира. По сути, каждая сторона смотрит в зеркало, но видит там не себя, а противника, который смотрит в свое зеркало.
Как ни странно, но при всей демонизации другой стороны рассуждения и выводы о ней делаются исключительно в рамках собственных понятий. Так, оценка деятельности групп исламских террористов, часто ошибочно называемых арабами, идет в терминах материальной выгоды, финансирования политических течений, военного или территориального превосходства, властных полномочий и лидеров. Это зеркало, не более. Скорее всего, с другой стороны происходит нечто подобное — неправильные служители неправильного Аллаха подчиняются неправильным муллам. Это их зеркало.
Сторон больше, чем две. Тот же мусульманский мир воюет внутри за правильное понимание ислама. Шииты и сунниты, всего лишь по-разному трактующие малозначительные факты собственной мифологии, готовы убивать и умирать. Западный мир тоже неоднородный. Вооруженных конфликтов между разными фракциями этого мира в прошлом веке было хоть отбавляй. Вместо версий Аллаха — материальная выгода, христианские ценности и коммунистические идеалы. Ради них, казалось бы, вполне здравомыслящие в других отношения люди убивали друг друга миллионами, ведомые пирамидами подчинения. Убивали совершенно напрасно, ничего не изменив ни в устройстве жизни, ни в пирамидах, ни даже в такой банальной вещи, как географические границы государства, находящиеся в поле контроля пирамид.
Что поменялось? Вроде бы войны, правители и религии были всегда. Но в данную эпоху что-то пошло по-другому. Мир стал глобальным. И если ранее можно было запросто контролировать умы одной религией и физические действия людей одним забором, то в двадцать первом веке это практически невозможно. Наш собственный коллективный интеллект привел нас к возможности общения через континенты и временные зоны, к перелетам в физическом мире в любою точку, к пониманию ценностей, созданных народами, к которым мы не имеем никакого отношения.
При всем при этом способы управления пирамидой поменялись лишь незначительно. Нет новой концепции совместного существования в глобальном мире. Это, возможно, одна их самых фундаментальных проблем, и следствий из нее — хоть отбавляй.
Каждая пирамида в отдельности провозглашает и поддерживает свои ценности, принимая их за абсолютные. Внутри, безусловно, гораздо легче ограничивать состояние умов. Пропаганда, медиа, ТВ, Церковь, денежные потоки, а то и прямое насилие — всё это средства одного порядка. При этом порядке пирамиды ничего более умного не могут предложить, чем постоянная драка с другими такими же пирамидами. Постоянная война. Все как бы за мир и уже давно, но только по-разному. А в результате — взрывы, дроны, убийства, армии, поглощающие огромные экономические и людские ресурсы, подготовка к еще более ожесточенным новым схваткам.
Кому это всё надо? Я не верю ни в какие злобные теории заговоров и конспираций. Однако верхушки пирамид — самые заинтересованные лица в ожесточении процесса. Это не обязательно президенты, сенаторы или религиозные лидеры. Это некий класс людей, практически универсальный в отношении контроля умов. Чем больше хаоса и безобразия, тем больше этот класс становится нужен. На мой взгляд, это неосознанное коллективное поведение.
Я далек от мысли, что теракты — тщательно спланированные акции правителей стран, где они случаются. По большому счету, мир и так создает достаточно шума из событий и течений, который, если “правильным” образом отфильтровать, даст желаемую картину происходящего.
Без терроризма трудно объяснить и, тем более, оправдать усиление властных полномочий. Тотальная слежка за гражданами — это только проявление, реакция системы. Есть и другие.
Основная движущая сила терроризма (и анти-терроризма) — военно-индустриальный комплекс.
И совсем не обязательно планомерно создавать терроризм. Это некрасиво и противоречит другим “ценностям”. Можно устроить войну за благие цели и демократию против отвратительных диктаторов, примерно зная, чем она закончится (точнее, зная, что долго не закончится), и обеспечив, таким образом, уровень событийного шума. Последствия с точностью до влетевшего в башню самолета или взрыва на улице предсказать трудно, однако тренд, как суммарное последствие, может не увидеть только слепой.
С другой стороны, без вторжения извне в жизнь мусульманских государств трудно подвигнуть тамошних людей на сумасшествия, требующие самоубийств с бомбами в людных местах. Тут одного Аллаха не хватит. Хотя с ним, безусловно, проще это сделать.
Мы — люди. Из этого простого факта следует, что мы в принципе не можем чувствовать мотивацию и логику организаций типа Исламского государства или Отдела безопасности США. Как, например, мы не можем чувствовать мотивации земного притяжения и солнечного света. Мы можем про них говорить, одинаково (или нет) понимать, но чувствовать не можем в принципе. Однако нам доступна сфера чувствительности других людей. Мы можем со-чувствовать, в смысле чувствовать так же. И даже когда мы полностью отвергаем и проклинаем мотивы поступков других людей, они всё еще находятся в нашей чувственной и мыслительной системе координат.
Просто потому, что они тоже люди.
2015